Читаем без скачивания Ангел в доме - Кейт О`Риордан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настанет конец одиночеству и оскорблениям.
* * *– Анжела Фрэнсис Ксавьер Тереза Дулин! Анжела стояла посреди коридора. Жмурилась в смертельном ужасе от предстоящего. Застукали. Весь долгий вечер ей как-то удавалось уворачиваться от Мэри Маргарет. И вот – кошмарный финал кошмарного дня. Вернувшись, она ткнулась лбом в запертую дверь комнатки Николя. Ну что стоило заранее договориться? Анжела кляла себя последними словами: туфли остались у Николя. Потопталась немного на женской половине, прикидывая способы возвращения. Помаду стерла ладонью, но с оставшейся косметикой без воды и мыла ничего нельзя было поделать. Не говоря уж о панковском гребне на голове. В конце концов решилась на молниеносный рывок ко входу и спринтерскую пробежку до своей спальни. Если повезет, никто ничего не заметит. Она развязала пояс и опустила юбку до щиколоток, сбросила туфли, чтобы не упасть, как это уже случилось на крыльце.
Увы. С порога приюта на нее свалились два десятка катастроф, разразившихся, ясное дело, одновременно.
В комнате отдыха одноглазый сцепился с кем-то из новеньких. Впервые за тысячу лет суповый котел выкипел до дна. Сестра Оливер сообщила о крупных неприятностях со Стивом. Такой непослушный парнишка. Сестра Кармел хотела забрать у него ножик, а он леденцом в нее бросил и исчез. Кармел пока не жаловалась матушке. Решила молчать до прихода Анжелы, потому что та принимает в парнишке участие.
Анжела постаралась убедить сестру Оливер, что Кармел поступила правильно. Не к чему тревожить матушку по пустякам. Мальчик наверняка устал и переволновался. Успокоится и опять будет паинькой.
Дорога в спальню, казалось, была открыта, как вдруг с сестрой Алоизой случился обморок от жары на кухне; пришлось обмахивать и отпаивать – словом, возвращать к жизни. Кое-кто бросал на Анжелу любопытные взгляды, но, к счастью, не нашлось ни минутки, чтобы поинтересоваться причиной экстравагантного облика. Да она и сама, бегая по приюту босиком, как лунатик, напрочь забыла о своем внешнем виде. Отражение в стеклянных дверях трапезной привело ее в чувство секунды две назад – на Анжелу смотрела спятившая Барби со слипшимися волосами. Съежившись, воткнув подбородок в грудь, чтоб не видно было лица, она кралась на цыпочках мимо кабинета Мэри Маргарет, когда оттуда громыхнул бас:
– Сюда, сестра. Немедленно.
– Да, матушка. – Анжела замерла на пороге, оставив дверь открытой.
– Закройте чертову дверь, черт вас дери.
– Да, матушка.
Мэри Маргарет прикурила новую сигарету от предыдущей и раздавила окурок так, что тот рассыпался искрами. Поднялась из-за стола, зажав сигарету между зубами и методично похлопывая ладонью по бедру. Оглядела Анжелу сверху вниз. И снизу вверх, от босых ступней до гребня на голове. Заговорила наконец, пыхнув облаком сизого дыма:
– Салон красоты. Вот, значит, на что вы потратили полдня?
– Нет, матушка.
– Нет? – Левая бровь скептически поползла вверх. – Хотите сказать, что сами это сотворили?
– Не совсем. Девушка из женского приюта…
– Понятно. А какого черта вы делали в женском приюте?
Анжела взмокла; капля пота стекла по виску на щеку. Выложить все как есть значит вынести Стиву приговор. Расскажи она о договоренности с Николя держать ее брата на привязи, и Мэри Маргарет вышвырнет парня на улицу. Глазом не моргнет. Женский приют входил в список табу для постояльцев; нарушитель немедленно отсылался в Камден или к черту на рога, если в камденском приюте не было мест. Разница, собственно, невелика.
– Эта девушка… Николя… Одним словом, я хотела чем-то увлечь ее… Чтобы увести с улицы.
– Дела соседей – это только их дела и никого больше, зарубите себе на носу, юная леди. В своей вотчине я все держу под контролем, а они распустили девок, пусть сами и изворачиваются. Нечего совать нос куда не просят, сестра. Ты не в ответе за тамошних девиц.
Затянувшись как следует, она пристроила руку под мощный бюст, что означало неминуемое продолжение выволочки. Анжела совсем сникла.
– Так. – Мэри Маргарет поднесла сигарету к глазам, разглядывая горящий кончик. – Полагаю, настало время для серьезного разговора, сестра. Я давно не свожу с тебя глаз. И глаза мне кое о чем сообщили.
– Правда?
– Да. А то, что они упустили, дополнило чутье. И знаешь, что чует мой нос, сестра? Несет надувательством и трюкачеством. Не знаю, чем ты занимаешься, сестра, но одно могу сказать точно: ты свернула с пути праведного.
– Ничего подобного! – вскипела Анжела. Как же она устала. Сыта по горло вечными издевками, вечными попреками. – Вы только и делаете, что следите за мной.
– Такая работа! – гаркнула Мэри Маргарет.
Атмосфера в кабинете звенела, как готовая лопнуть струна. Что-то новое в отношении настоятельницы. Ни иронии, ни легкого шутовства, чтобы разбавить нагоняй. Мэри Маргарет была убийственно серьезна, намеренно подталкивая послушницу к открытой войне, чтобы получить – Анжела была уверена – карт-бланш и выставить ее вон.
– Проблема в том, сестра, что ты не отдаешь себе отчета в своих обязанностях.
– Неправда! – крикнула Анжела. – Неправда! Что бы я ни сделала, на вас не угодишь.
– Это тебе так кажется, Анжела, но на деле я постоянно радею о твоих интересах. Помыслы у тебя высокие, вижу. И работать умеешь, этого у тебя не отнимешь. Но ты принимаешь все слишком близко к сердцу, девочка; надеешься своей заботой что-то изменить. Вылечить этих людей. А мы не врачи и не няньки. Большинство наших постояльцев неизлечимы, потому и попадают к нам. Судить – не наше дело, наше дело кормить и обеспечивать крышей над головой, пока требуется. Нарушил правила приюта? Вон. Уступи, черт тебя подери, место другому бродяге. И так по кругу. Любой имеет право на черт знает какую жизнь. Кто-то сам себе такую устроил, но большинство пострадали невинно. Нам плевать. Мы всех кормим и в постель укладываем. Ты, сестра, оказалась здесь по желанию кучки старых дев, которые выставили тебя из одного сумасшедшего дома в другой. Имей в виду, я открываю тебе то, на что ты сама напорешься через три-четыре десятка лет. Раскумекаешь, да поздно будет. А в монашках останешься, потому что больше ни черта не умеешь. Никогда тебе не стать хорошей монахиней, Анжела. Слишком высоко витаешь. Нос дерешь выше задницы.
– О-о-о! – выдохнула Анжела.
Мало ей презрения во взгляде Роберта, так еще и настоятельница обличать вздумала. Жизнь рушится на глазах, и, судя по перекошенному рту Мэри Маргарет, поддержка ей не светит. Перекошенный рот открылся – не иначе чтобы подтвердить эту мысль.
– Нечего на меня пялиться. Я все сказала. Вон. Сотри это дерьмо с лица и обуться не забудь.